Избранное   ::   Петров Сергей

Пусть вчуже истина моя и заблужденье,

зато родная, рядом, нагишом,

моя! Родимая! Чегоже больше нужно?

Я с ней по-своему, на свойский лад живу.

Но горе истине, которая наружна,

подобно ловчей зла, и всеоружна,

и пуще смерти станет наяву.

Любая истина своей природой суща,

любая истина уже по корню иста.

А я как волк и как медвежья пуща,

и вся моя погудка многолиста.

Любая истина в нутро ушла по корни,

как в землю. Присосалась — ах! — к нутру.

И высосет меня. Но стану ли покорней,

когда мозоли на башке натру?

Над пущей ночь стоит, как богомолка,

и пуще молится, и ломятся мольбы.

Так пожалейте маленького волка

в охапке встрепанной судьбы!

Я перебрал давно свой род звериный

по косточкам. Игрушкой заводной

валяюсь по-хозяйски под периной

с великой девкой — истиной родной.

(На кой же ляд ей нежиться одной?)

Она — моя! И ей потребны ятра

(в какого бога уродится плод?)

(кто уродился, тот всегда урод).

И я бегу как темный лес — с театра

в дремучий зал, на тьму голов.

Всё истинно (как горький рев ослов).

Так неужель я тоже правдослов?

И мычутся умы с повышенным давленьем,

идут болеть, не зная за кого.

И наступает лес огромным представленьем,

и дремлет зал. А лесу каково?

Не затяну ни в обод, ни в ремень я

поехавшего пуза-колеса.

Избави, Господи, меня от современья!

Нашли на волка темные леса!

Я с горя всё сожру.