Избранное   ::   Петров Сергей

Но скоро ль разум облачится тьмой

и справит по нему жена поминки,

и жизнь пойдет предсмертной кутерьмой?

Я с самого рожденья жил и рос,

но в старости сгибаюсь как вопрос,

расхристанный хохол иль просто малоросс,

как долгоклювый мертводушный Гоголь,

и спрашиваю под шумок, а много ль

недель мне жить? Но азбуки не зная,

я припеваючи, как Вечный Жид, живу.

И смерть узнаю я не наяву,

а в дряхлом сне. И жизнь моя сквозная

не покидает даже дом,

где Вечным я сижу всегда Жидом

и, погружаясь в гробовые доски,

отшучиваюсь, Боже, по-жидовски.

Сгибаюсь мыслями в горбатый знак вопроса,

по-воробьиному клюю рассыпанное просо.

А воробьишка кто? Блаженная пичуга.

А лето покривилось, как лачуга,

от гроз, нагрянувших и с севера, и с юга.

От ига стариковского недуга

трясусь, как Вечный Жид иль старый воробей,

робея, будто жук, вонючий скарабей,

катая из вещей ничтожных завещанье,

по вечности, покуда еще жив,

пока я Вечный Жид и, смерти не нажив,

вдоль августа тащусь я по тропинке.

Кивают мне невинные травинки,

и этим травам я Бог весть зачем, но рад,

мне по сердцу зеленый их наряд.

Любой травинке я столетний брат,

и по моим годам брожу я разом

лохматым барсуком, колючим дикобразом.