Казанский университет   ::   Евтушенко Евгений Александрович

Страница: 31 из 44



Но высшей родственности боль

пронзит неукоснимо:

ведь человеку брат

любой,

неправдою казнимый.

И брат - любой,

чей слышен стон

в полях и на заводе,

и брат - любой,

кто угнетен,

но тянется к свободе.

И признак Страшного суда

всем палачам расплата,

и революция всегда

по сути - месть за брата.

12. ТАТАРСКАЯ ПЕСНЯ

Когда народы, распри позабыв...

А. Пушкин

Если с кем-либо придется говорить,

то не думай, какую религию он исповедует,

а обрати внимание на его ум.

Каюм Насыри

Даже дворничиха Парашка

армянину кричит:

"Эй, армяшка!"

Даже драная шлюха визжит

на седого еврея:

"Жид!"

Даже вшивенький мужичишка

на поляка бурчит:

"Полячишка!"

Даже пьяница,

падая в грязь,

на татарина:

"Эй ты, князь!"

Бедняков,

доведенных до скотства,

научают и власть

и кабак

чувству собственного превосходства:

"Я босяк,

ну а все же русак!"

А Володя вспоминает Кокушкино,

бич с прилипнувшими колючками,

колокольчиков колыхание,

пастуха-татарчонка Бахавия.

И, картофелину печеную

из ладони в ладонь перекидывая,

запевал Бахавий

печальную

свою песню

под рокот ракитовый:

"Сары, сары сап-сары!

Сары чечек, саплары!

Сагынырсын, саргаирсын,

кильсе сугыш, чеклары.

Вы желты, желты, желты

не от горя ли, цветы?

Помертвеешь, пожелтеешь

от войны, от маеты".

|< Пред. 29 30 31 32 33 След. >|

Java книги

Контакты: [email protected]