Неприкаянность   ::   Джин Яна

Если кто к тебе протянет перст –

отруби его, как, саблей,взглядом.

Божий мир – один звериный рык,

где Конфуций, как стекольщик в раму,

втискивает правила игры,

как осколки в дышащую рану.

Пер. Ефим Бершин



ПОВСЕДНЕВНОСТЬ

Свет на женщине. Город.

Утро лезет из жил.

Сердце бьётся у горла,

объясняя, что – жив,

что, тоской начиняясь

в этой клетке из стен,

не спеша начинаясь,

зарождается день

неизменной, прогорклой,

как судьба и вина,

стопкой воздуха горькой

перед стопкой вина.

Тихо боль завывает,

словно пёс на цепи.

И глаза застывают,

как озёра в степи.

Целый день, словно тени,

этой болью трубя,

мы проходим сквозь стены,

уходя от себя.

Но, как кровного брата,

эта странная боль –

возвращает обратно

на свиданье с собой,

чтобы, временем сбитой,

в слоновьей тоске,

словно сломанным бивнем,

вспыхнуть словом в строке.

Пер. Ефим Бершин



КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ОТЦА

Ты спал. И в этом нервном сне

ты был испуган, нем, как рыба,

как мина накануне взрыва

в тревожной, зыбкой тишине.

С невыплаканною тоской

ты спал, как одинокий ворон.

А я себе казалась вором,

уже укравшим твой покой.

Благодарю. За всё. Подряд.

За всё, что мне испить досталось,

тебя благодарю. За малость.

За голос, за улыбку, взгляд.