Неприкаянность   ::   Джин Яна

Глаза мои налились пустотой

от созерцания сплошных дождей, мертвящих

любые краски кроме серой, – той,

что облекла меня тоскою полой, вящей,

непреходящей, не переходящей

ни в боль, ни в горе, ни в печаль.

Лишь – в разделение.

И мне – не жаль…

Итак, я оставляю эту кучу

подлейших слов тебе, – подлейшее письмо,

как доказательство того, что мир – дерьмо,

и мы с тобой его не лучше.

Пер. Нодар Джин



ПЕСНЯ О ВРЕМЕНАХ ГОДА

Какая же зима была!

Такая голая! Глухая.

И – ни единого намёка

на теплоту, неодинокость.

Опять была, –

не повториться, как бывало, не смогла.

И, как бывало, не нашла она у времени угла,

где б наконец спаслась от непреложной смены

времён. От непреложности измены.

Моим друзьям, не удалось и им

спастись – в отличие от предыдущих зим.

Один – в окно. Дерзнул упасть он

в небытие. (Индус из касты

так падает.) В паденьи веру

утратил, будто смерть – преддверье

в иную жизнь… Другой – аорту

себе рассёк. Она аккорду

тому билась не в такт, что гордо

зовут порядком в наши дни,

забыв, что грязному эскорту

сие занятье, жизнь, сродни…

Вот и напомнили они.

Какое лето было! В это лето

забылось даже – что такое это.

Мыслишки, – приставучие, как кнопки,

кололись больно в черепной коробке.

Ночами листья изумрудной кроны

пытали зренье чернотой вороньей,

и горизонт размылся, как граница

меж пустотой и тем, что в ней хранится.

О, что была за осень!

В эту осень

меня сомнений искусали осы.