Неприкаянность   ::   Джин Яна

Предательством уже не боль,

а соглашательство с собой,

рассудком собственным, считаешь. Вот и возглас

его ещё один: Не пить!

Коровой жирною не слыть,

которую не скроет и туман!

Ну что ж, ведь так оно и есть,

но вот ещё правдивей весть:

непьющая – ты тот же истукан!

Стареющею ведьмой я

кружусь в пространстве. Жизнь моя

ему подобна. Пусто в ней и жутко.

Но я теперь её лечу

тем, что бежать куда хочу

учусь, не руководствуясь рассудком.

Смотрю на всё, что есть окрест,

не сквозь забот насущных крест,

а сквозь петлю моих воспоминаний.

Мне в горло все они впились,

как в риф полипы. "Торопись! –

шипят. – Беги отсюда без прощаний!

Беги!

Беги без обещаний,

колебаний и оглядки.

Беги из места,

где нехватке

всего и вся обязано

виденье,

в котором тесно связаны

впаденье

пчелы в гудящий транс

и ниспаденье

её в гуденьи общего презренья.

Беги во имя самого движенья,

пренебреженья к Азии,

к реченьям

её про истины лишенья и смиренья,

беги её: при первой же оказии

она в тебя вонзает нож, –

твоё существованье. Ложь.

Твою печаль.

Её тебе

никак не вытравить теперь.

Она, как жизнь,

покрыла сплошь

тебя. Забудь её.

Не трожь.

Не трожь и эту жизнь твою.

Беги скорей

её. Рывок – и вон из ней.

Смотри – тигрица агнца забивает.

Смотри – овцы кровицей запивает.