Ленинградская зима   ::   Ардаматский Василий Иванович

— Весь вопрос, каков он, немец? Такой, как его у нас рисуют, или…

— Проверить можно только экспериментальным путем, — усмехнулся Потапов. — Гарантий нам с вами никто не даст.

— Может, когда они узнают… — Давыдченко вдруг стал энергично насыпать землю в ведро, отнес его к дому и спросил оттуда: — Мы ведь им не опасны? Может, и не тронут вовсе?

— Гарантий нет, — повторил Потапов.

— Полжизни стоит, — печально и с тихой злобой ответил Давыдченко и высыпал землю за доски.

— Вы-то хоть пожили в ней, а вот я купил, называется. В пору веревку на сук забросить…

Спустя час они сидели за столиком под яблоней и доканчивали бутылку водки. Давыдченко заметно обмяк, говорил более откровенно.

— Никто заранее не знает, где он упадет… — говорил он, вертя на столе пустой стакан. — Меня тут один человек звал… Он взял дочку с зятем и поехал навстречу немцам. Но ему-то хорошо, он по крови немец… А может, я сдурил, что не поехал с ним? А?

— Сами же сказали, неизвестно, где упадешь… — ответил Потапов. — И за приятеля вашего я тоже не поручусь, хоть он и немец.

— А он мне не приятель, — ответил Давыдченко с достоинством. — Я ему в свое время дачу для дочери сосватал. И я тоже ему говорил: подумай. Я ведь как соображаю: если уж немец прорвется сюда, то прорвется я в город, не удержали его на дороге в тысячу километров, что говорить про эти сорок? Так что, по всем данным, самое разумное сидеть здесь и ждать, что будет.

— За Ленинград сражение будет великое, — сказал Потапов.