Ленинградская зима   ::   Ардаматский Василий Иванович

— Тем более не следует туда лезть.

— И тут жарко будет. Здесь же немец свои тылы расположит. Красная Армия сюда бить будет день и ночь. Что не сгорит, то немцу понадобится. А в городе мы все ж будем среди своих… — рассуждал вслух Потапов.

— Может, мне те свои хуже чужих, — пробурчал Давыдченко.

— А это верно! Я тоже. И мне свояков там не найти, — согласился Потапов. — А немец все же чужей.

Давыдченко поднял голову и внимательно посмотрел на Потапова.

— Не знаю, как вы, а меня бог спас, а то бы сейчас ишачил я где-нибудь в таежной глуши, — сказал он.

— А что стряслось-то? — сочувственно спросил Потапов.

— Слава богу, не стряслось, мимо громыхнуло, — ответил Давыдченко. — Есть еще благородные люди — сами погибли, а не выдали, спасли, можно сказать, царство им небесное.

— Коммерция? — спросил Потапов.

— Ну, какая сейчас может быть коммерция? Так что в городе у меня своих раз-два — и обчелся, — сказал Давыдченко, выливая из бутылки в свой стакан последние капли.

— У меня не больше. — Потапов отлил ему из своего стакана половину оставшейся водки. — За то, чтобы наши с вами страхи кончились… — Они выпили, закусили хлебом.

— Меня, знаете, тоже погоняло по жизни… — продолжал Потапов. — С двадцать девятого года не по своему паспорту живу.