Ангел, летящий на велосипеде   ::   Ласкин Александр

Будущее - отбросит, настоящим - пренебрежет, остановитсяна какой-нибудь отдаленной эпохе.

О его предпочтениях можно судить по тому, как он ведет себя в ресторане Дома писателей.

Его знакомый свидетельствует: чечевичную кашу поэт ел так, будто вкушал божественный нектар.

Современник Еврипида

Больше всего Мандельштама притягивали те времена, когда быть писателем значило быть пророком.

Если кто-то из его знакомых начинал жаловаться, он чуть не вопил сдавленным голосом:

- А Будда печатался? А Христос печатался?

Или говорил этак покровительственно:

- Вы слишком большое значение придаете станку Гутенберга.

Случалось ему делать и специальные заявления:

- У меня нет рукописей, нет записных книжек, нет архива, - процитируем еще раз. - У меня нет почерка, потому что я никогда не пишу...

Нельзя сказать, что у него не было оснований чувствовать себя представителем дописьменной цивилизации.

Подобно бродячим проповедникам, Мандельштам трудился "на ходу". Вместо того чтобы сочинять за столом, он перебегал из одного угла комнаты в другой.

К тому же время от времени Осип Эмильевич говорил нечто странное.

Мы уже упоминали о том, что он мог спутать вещи, очевидные для любого школьника. Да еще и настаивать на этих нелепостях, буквально требовать признать свою правоту.

Конечно, это была своего рода подсказка, тайный шифр. Не мог же поэт прямо сказать, что истории Медеи и Пенелопы ему известны не из книг.