JК
Арабский кошмар :: Ирвин Роберт
Страница: 294 из 330Барфи и Ладу с надеждой воззрились на этот мусор. Всему Каиру было известно, что Вейн — искусный и удачливый кладбищенский вор.
— Саркофаг времен египтян-идолопоклонников… смотри-ка, — показав на сморщенную человеческую фигуру, частично скрытую деревом, — труп!
— В этом трупе находятся наши денежки. Он пропитан пеком. — Они осторожно пощупали труп. — Из таких мумий и делают порошок. Мы сможем ее продать.
— Ты хочешь сказать, что за эти мерзкие останки дадут много денег?
— Да, аптекари высоко ценят подобные вещи. Пек высушивает тело снаружи, а внутри его лак сохраняет жизнетворные жидкости. Те, кому это по карману, едят порошок, дабы продлить себе жизнь и вообще укрепить здоровье.
— Давай съедим немного сейчас, а остальное заберем с собой.
Они взволнованно закивали, потом замерли в нерешительности. Наконец Барфи отломал палец и принялся сосредоточенно жевать. Ладу последовал его примеру. Барфи и предположить не мог, что бывает нечто столь противное на вкус. Палец был сухой и горький, а крошки прилипали к внутренней стороне зубов. Он вспомнил, чем все это некогда было, дважды потужился, а затем и палец, и многое помимо него изверглось наружу рвотной массой. Такой же приступ напал на Ладу. Они кашляли и плакали.
— Когда желудок смеется, тело блюет.
В двери, возвышаясь над ними, стоял Кошачий Отец.
Они бросились к его ногам в собственную блевотину.
— Слишком крепкое снадобье для коротышек.
— Саркофаг времен египтян-идолопоклонников… смотри-ка, — показав на сморщенную человеческую фигуру, частично скрытую деревом, — труп!
— В этом трупе находятся наши денежки. Он пропитан пеком. — Они осторожно пощупали труп. — Из таких мумий и делают порошок. Мы сможем ее продать.
— Ты хочешь сказать, что за эти мерзкие останки дадут много денег?
— Да, аптекари высоко ценят подобные вещи. Пек высушивает тело снаружи, а внутри его лак сохраняет жизнетворные жидкости. Те, кому это по карману, едят порошок, дабы продлить себе жизнь и вообще укрепить здоровье.
— Давай съедим немного сейчас, а остальное заберем с собой.
Они взволнованно закивали, потом замерли в нерешительности. Наконец Барфи отломал палец и принялся сосредоточенно жевать. Ладу последовал его примеру. Барфи и предположить не мог, что бывает нечто столь противное на вкус. Палец был сухой и горький, а крошки прилипали к внутренней стороне зубов. Он вспомнил, чем все это некогда было, дважды потужился, а затем и палец, и многое помимо него изверглось наружу рвотной массой. Такой же приступ напал на Ладу. Они кашляли и плакали.
— Когда желудок смеется, тело блюет.
В двери, возвышаясь над ними, стоял Кошачий Отец.
Они бросились к его ногам в собственную блевотину.
— Слишком крепкое снадобье для коротышек.