JК
Азов :: Мирошниченко Григорий Ильич
Страница: 522 из 615А вижу – уж не бывать тому! Помру в донских степях…
– Сердце мое ты опечалил, дедусь, – тихо сказал Татаринов. – Погибли отважные атаманы. Осиротел наш Дон!.. Но перестань, дед, плакать.
– Да я уже не плачу, Миша. Душа сама заплакала.
И слезы снова брызнули из его старых, ослабевших глаз.
Послышались чьи-то шаги.
– Должно, на совет идут, – сказал Татаринов. – Садись-ка, Черкашенин. Былого не вернуть… Послушаем, что разум нам подскажет.
Первым на совет вошел Петро Матьяш. Увидев щеголеватого запорожца в белой свитке, дед сел подальше к стенке.
– Садись, Петро, и подожди, – пригласил Татаринов.
Сняв свитку, Матьяш неохотно сел на ковер, а саблю положил меж ног. Пистоль торчал за поясам. Шапку с пером Матьяш держал в руках.
Вошел Гайша с разрубленной щекой, кое-как обвязанной платком. Платок пропитался кровью. Гайша сел молча на ковер. Вошел Иван Косой, поклонился и тоже сел. Зипун был в клочьях. От сабель ли, от стрел ли – обе полы его зипуна были разорваны; и на правом плече Косого виден был след сабли… Вошел Осип Петров. На переносье у него виднелась рана. Он устало сел на ковер и расстегнул кафтан. Вскоре вошли Алексей Старой, Тимофей и Иван Разины, Корнилий и Тимофей Яковлевы. Расселись где кто мог.
Татаринов презрительно поглядел на Матьяша, сел на подушку и спросил:
– Ты где ж загулял, казак? Куда девался ты с войском, когда на правый берег татары навалились?
Матьяш молчал. Все ждали его ответа.
– Сердце мое ты опечалил, дедусь, – тихо сказал Татаринов. – Погибли отважные атаманы. Осиротел наш Дон!.. Но перестань, дед, плакать.
– Да я уже не плачу, Миша. Душа сама заплакала.
И слезы снова брызнули из его старых, ослабевших глаз.
Послышались чьи-то шаги.
– Должно, на совет идут, – сказал Татаринов. – Садись-ка, Черкашенин. Былого не вернуть… Послушаем, что разум нам подскажет.
Первым на совет вошел Петро Матьяш. Увидев щеголеватого запорожца в белой свитке, дед сел подальше к стенке.
– Садись, Петро, и подожди, – пригласил Татаринов.
Сняв свитку, Матьяш неохотно сел на ковер, а саблю положил меж ног. Пистоль торчал за поясам. Шапку с пером Матьяш держал в руках.
Вошел Гайша с разрубленной щекой, кое-как обвязанной платком. Платок пропитался кровью. Гайша сел молча на ковер. Вошел Иван Косой, поклонился и тоже сел. Зипун был в клочьях. От сабель ли, от стрел ли – обе полы его зипуна были разорваны; и на правом плече Косого виден был след сабли… Вошел Осип Петров. На переносье у него виднелась рана. Он устало сел на ковер и расстегнул кафтан. Вскоре вошли Алексей Старой, Тимофей и Иван Разины, Корнилий и Тимофей Яковлевы. Расселись где кто мог.
Татаринов презрительно поглядел на Матьяша, сел на подушку и спросил:
– Ты где ж загулял, казак? Куда девался ты с войском, когда на правый берег татары навалились?
Матьяш молчал. Все ждали его ответа.