Азов   ::   Мирошниченко Григорий Ильич

Походный атаман, не сводя глаз, снова спросил:

– Где было твое войско, Матьяш? И слыхано ли дело, чтоб дать нам клятву на дружбу и порушить ее начисто?

Матьяш, вперив глаза в ковер, продолжал молчать.

– А позовите-ка сюда Панька Стороженко. Пускай войдет и Нечаев с бумагой и чернильницей.

В кибитку вошел Григорий с походной канцелярией; он внес треножный столик.

– Пиши! – хмуро сказал Татаринов. – Пиши, что Петро Матьяш по трусости своей отсиделся во время боя в камышнике, за низиной Дона.

Дьяк записал.

– Пиши: «По приговору войска и атаманов…»

Петро Матьяш вскочил, напыжился, почувствовав, к чему клонится дело.

– Постой! Не пиши! – прервал он Татаринова. Хитро поглядывая в глаза атамана, сказал: – Мое вийско Запорижске хоть махоньке, да четыре тысьчи осталось цилехеньки. А твого, атамана, вийска було богацько, а куды воно дилось? За тэ ты моей головы и хочешь соби в подарунок? Встривай, Татаринов! Ты що от мене хочешь? Щоб мы, храбрые запорижцы, своим языком цилували стены стой каменюки, из которой триста гармат гуркотило? Несбыточно! Неприбыточно! И дерзновенно! Дерзновенью твоему нема удержу. А я свое вийско Запорижске заберу да возвернусь в Чигирин, а нет – поскачу в Персию. Хиба я можу вийском Запорижским прудыть под Азовом широку ричку Дон? Хиба у вас своих курганив мало? Годи! Я бачив, що ночью робылось!..

Петро Матьяш накинул на плечо белую свитку и хотел было выйти.

– Постой! – сказал Татаринов. – Панька Стороженко дождемся.