JК
Царские забавы :: Сухов Евгений
Страница: 147 из 155Вот сейчас подставит под свесившуюся голову огромный жбан, и кровь, хлынув, наполнит его до краев. Заплечных дел мастер ухватил Ивана Михайловича за нос и в следующее мгновение отрубил его ударом ножа. После чего на все четыре стороны показал кровавый обрубок, а затем швырнул его в кипящий котел. Затем отрубил оба уха. Залитое кровью лицо Висковатого было страшным. Он кричал, проклиная мучителей.
Если кто и оставался на этом суде плоти беспристрастным, так это палач. Никитка знал свое дело отменно. Он не допускал ни одного суетливого движения. Палач напоминал великого лицедея перед искушенной и требовательной публикой. Каждый жест у детины был выверен, рассчитан каждый шаг на узенькой сцене. И если бы кто-то в толпе захлопал в ладони, он наверняка поблагодарил бы знатока кивком головы.
Потом Никитка-палач разорвал огромными ручищами рубаху осужденного, выставляя на позор его сухое тело, и сильным ударом топора перерубил его пополам.
— Ха-ха-ха! — раздался веселый смех.
Многим показалось, что сам дьявол захохотал из преисподней, а небеса отозвались ему в ответ скорбным эхом.
Взгляды собравшихся были обращены на небо, но с Кремлевской стены на плаху взирали четыре женщины.
Одна из них была в ярком приталенном наряде черкешенки.
— Государыня! — выдохнула толпа.
Мария Темрюковна стояла между бойницами и потешалась так, как случалось во время выступления заезжих скоморохов.
Помрачнел Иван Васильевич, узнавая в дьяволе непокорную жену.
Если кто и оставался на этом суде плоти беспристрастным, так это палач. Никитка знал свое дело отменно. Он не допускал ни одного суетливого движения. Палач напоминал великого лицедея перед искушенной и требовательной публикой. Каждый жест у детины был выверен, рассчитан каждый шаг на узенькой сцене. И если бы кто-то в толпе захлопал в ладони, он наверняка поблагодарил бы знатока кивком головы.
Потом Никитка-палач разорвал огромными ручищами рубаху осужденного, выставляя на позор его сухое тело, и сильным ударом топора перерубил его пополам.
— Ха-ха-ха! — раздался веселый смех.
Многим показалось, что сам дьявол захохотал из преисподней, а небеса отозвались ему в ответ скорбным эхом.
Взгляды собравшихся были обращены на небо, но с Кремлевской стены на плаху взирали четыре женщины.
Одна из них была в ярком приталенном наряде черкешенки.
— Государыня! — выдохнула толпа.
Мария Темрюковна стояла между бойницами и потешалась так, как случалось во время выступления заезжих скоморохов.
Помрачнел Иван Васильевич, узнавая в дьяволе непокорную жену.