Человек и его окрестности   ::   Искандер Фазиль

Такую новую ориентацию, ориентацию на высоту, на реальность бесконечности, где только и возможно равенство людей, дает человеку религия.

- А что делать мне, если я не верю в Бога, - неожиданно возразил Андрей, - я его не чувствую.

- Это про бабу можно сказать: я ее не чувствую, - сурово возразил Юра, - про Бога так нельзя говорить. Это всё равно что про мать: я ее не чувствую матерью.

- Да почему же нельзя, - упрямо возразил Андрей, - бывают же матери-мерзавки именно как матери?

- Разумеется, в жизни всё бывает, - согласился Юра, - но об этом могут судить другие люди. Только не сын.

- Но почему же не сын, когда она именно по отношению к нему мерзавка?

- Для сына это табу, - непреклонно возразил Юра, - если у человека мать мерзавка, он вправе чувствовать себя сиротой. Но не больше.

- Что ж, он не имеет права и подумать об этом?

- Подумать, к сожалению, не запретишь, - подумав сам, сказал Юра, это как дыхание. Но сказать не имеешь права. Табу. Мир, где сын поднял руку на мать, хоть словом, хоть делом, такой мир обречен на сифилис распада. Учти, что атеистическая деловитость Запада держится на огромной инерции религиозного воспитания в прошлом...

Но судя по всему, Андрей не собирался это учитывать.

- Я не верю в Бога, - упрямо повторил Андрей, - что же, я и сказать об этом не могу?

- Почему же не можешь? - удивился Юра и поднял голову. - Ты только об этом и говоришь. Но почему так победно? Я что-то не улавливаю грандиозных, мучительных усилий твоего ума, которые привели тебя к этой мысли.