Дело Артамоновых   ::   Горький Максим

- Так ты его собакой и приставил ко мне, чтоб он следил за мной, берёг бы меня от свёкра, от Алексея, - я ведь понимаю! Ох, как он мне противен, как обиден был...

Было ясно, что Наталья обижена, возмущена, это чувствовалось по трепету её кожи, по судорожным движениям пальцев, которыми она дёргала и щипала рубаху, но мужчине казалось, что возмущение чрезмерно, и, не веря в него, он нанёс жене последний удар:

- Его Тихон из петли вынул. В бане лежит.

Жена обмякла, осела под его рукой, вскрикнув с явным страхом:

- Нет... Что ты? Господи...

"Значит - врала", - решил Пётр, но она, дёрнув головою так, как будто её ударили по лбу, зашептала, зло всхлипывая:

- Что же это будет? Только смертью батюшки прикрылись немножко от суда людского, а теперь опять про нас начнут говорить, - ой, господи, за что? Один брат - в петлю лезет, другой неизвестно на ком, на любовнице женится, - что же это? Ах, Никита Ильич! Что же это за бесстыдство? Ну - спасибо! Угодил, безжалостный...

Облегчённо вздохнув, муж крепко погладил плечо жены.

- Не бойся, никто ничего не узнает. Тихон - не скажет, он ему приятель, а от нас всем доволен. Никита в монахи собирается...

- Когда?

- Не знаю.

- Ох, скорее бы! Как я с ним теперь?

Помолчав, Пётр предложил:

- Сходи к нему, погляди...

Но, подскочив, точно уколотая, жена почти закричала:

- Ой - не посылай, не пойду! Не хочу, боюсь...

- Чего? - быстро спросил Пётр.

- Удавленника. Не пойду, что хочешь делай... Боюсь.