Дело Артамоновых   ::   Горький Максим

- Что ж ты, - не веришь, что ли, в милость божию? - с упрёком спросил он.

- Зачем? - спокойно ответил Тихон. - Теперь - дожди нужны. И для грибов росы эти вредные. А у хорошего хозяина всё вовремя.

Вздохнув, Никита покачал головою.

- Нехорошо как-то думаешь ты, Тихон...

- Нет, я думаю хорошо. Я не глазами думаю.

Снова прошли молча шагов полсотни. Никита смотрел под ноги, на широкую тень свою, Вялов в такт шагам стучал пальцем по дереву топорища.

- Я приду, Никита Ильич, через годок, поглядеть на тебя, - ладно?

- Приходи. Любопытен ты.

- Это - верно.

Он снял шапку, остановился:

- Ну, когда так, - прощай, Никита Ильич! - И, почёсывая скулу, он задумчиво прибавил:

- Нравишься ты мне, по душе. Ты - кроткого духа. Отец твой был умного тела, а ты - духовный, душевный...

Бросив палку на землю, встряхнув горбом, чтоб поправить мешок, Никита молча обнял его, а Тихон, крепко облапив, ответил громко, настойчиво:

- Значит - приду.

- Спасибо.

Там, где дорога круто загибалась в сосновый лес, Никита оглянулся, Тихон, сунув шапку под мышку, опираясь на лопату, стоял среди дороги, как бы решив не пропускать никого по ней; тянул утренний ветерок и шевелил волосы на его неприятной голове.

Издали Тихон стал чем-то похож на дурачка Антонушку. Думая об этом тёмном человеке, Никита Артамонов ускорил шаг, а в памяти его назойливо зазвучало:

"Хиристос воскиресе, воскиресе,

Кибитка потерял колесо".