Деревенские адвокаты   ::   Карим Мустай

- Ростом-статью моей Серебряночки пониже будет... однако не очень, вспомнив жену, Курбангали пригорюнился. - Таких ширококостных, таких дюжих, если хворь коснется, сразу с ног валит. И моя Серебряночка, коли живот схватит, так сразу и катится.

- Отъевшаяся лошадь от овода бесится. А худой - и слепень нипочем. У толстых всегда кожа тонкая.

- Я ведь, ровесник, Серебряночку свою не хаю, просто заскучалось вдруг.

Уже высоко стояло солнце, когда из проулка напротив показалось тучное тело Урманова. Сапоги с длинными голенищами, широко растопыренные галифе, высокая фуражка делали его еще величественней. Сидящих на крыльце он приметил еще из проулка, однако внимания своего на них не направил и, поднявшись по ступенькам, хотел, не замечая, пройти мимо. Но пройти не удалось. Издалека завидев Урманова, эти двое вскочили, когда же тот взошел на крыльцо, с достоинством приветствовали его.

- Мы тут уж бояться начали, не ровен час, думаем, захворал ты. Слава богу, жив-здоров... - обрадовался Нурислам. И одной лишь добротой сияли его глаза.

- Опять вы?

- Опять уж...

- Что вам нужно? - Припухлые веки Урманова гневно разлетелись, но в самих глазах гнева не было.

- Да все это... вчерашнее. За Зулькарнаева Кашфуллу хлопочем. Не признал ты нас, из Кулуша мы.

- Признал.

Никогда этот чекист, как уже сказано было, не ослаблял своих поводьев, но тут дрогнул. Рыкнуть бы, нагнать страха на двух этих созданий божьих...