Донесённое от обиженных   ::   Гергенрёдер Игорь

оно напоминало о минутах, когда он спросил Киндсфатера, верит ли тот в Бога?..

Киндсфатер навещал его, и, если Юрий мог, они выходили в коридор, беседовали. Аксель передавал услышанное от Милёхина. Немцы после Сталинградского разгрома опять полезли на рожон и небезуспешно: возвратили себе отбитый было Красной Армией Харьков.

Вакер думал: сколь многое ещё может “переиграться”, если с чужеземными ордами окажется новый Пугачёв... Волнение от этой мысли бывало смертельно щемящим — за ним караулило оцепенение: не всё ли тебе равно?

Он чувствовал в себе как бы некое разграничение неяркого, но света и — тумана. Хаос воспоминаний и будто бы обрывков сна о будущем увлекал его в туман, и болезненно отчётливо проявлялось в нём лицо Аристарха Сотскова, проявлялись другие лица, никогда не виданные. То были обиженные , о которых говорил хорунжий. Свобода, немыслимая до недуга, соединяла сознание с недостижимым берегом, и хотелось воскликнуть: почему бы им не выйти из могил?! Остро-требовательным смыслом наполнялась фраза, прочитанная в тетрадках хорунжего: “У Бога нет мёртвых, но все — живые”. Он думал о возможности сделать нечто применительно к этим словам — дабы они могли бы быть отнесены и к нему самому...

В очередной приход Киндсфатера он начал:

— Аксель, а вы ведь пробовали себя в литературе?

Тот не поспешил с ответом, предположение ему понравилось.

— Но ведь пробовали же! — сказал Вакер.

— А-ааа!.. миниатюры о природе...