JК
Двадцатые годы :: Овалов Лев Сергеевич
Страница: 709 из 963Вот Советская власть и решила собрать по церквам золото и серебро на пользу народу…
Он вбивал свои слова в глупые бабьи головы, но в разговор не вступал, чувствовал, может возникнуть перебранка, надо утомить слушателей, обезоружить, а потом оборвать речь и идти делать свое дело.
Слава слушал и завидовал, так просто разговаривать он не умел.
— А вы, батюшка, хотите что-нибудь сказать своим прихожанкам? — спросил вдруг Данилочкин, и Слава заметил, что Василий Семенович уже не называет священника «гражданином Тарховым».
— Что я могу сказать? — сказал отец Валерий. — Никому не посоветую идти против государственной власти. Золота у нас нет, да и серебра мало, однако Христос учит делится со страждущими последней рубашкой…
Тут одна из старух с лицом, сморщенным, как печеное яблоко, выскочила наперед.
— Испужался? — завизжала она. — Пес ты после этого, а не поп! Крест отдашь, а чем благословлять будешь?
Отец Валерий осенил старух крестным знамением.
— Шли бы вы лучше по домам!
Повернулся к ним спиной и решительно зашагал в церковь.
Гражданин Тархов повел комиссию в алтарь, там хранились серебряные чаши и блюда, подавал Данилочкину, Данилочкин передавал Введенскому, и тот записывал в тетрадь название переданного предмета.
— А золото? — спросил Еремеев.
— Золота нет, — отвечал Тархов. — Откуда в нашей церкви быть золоту?
Пошли вдоль иконостаса, с нескольких икон сняли серебряные ризы.
— А вы слушали, батюшка, что патриарх Тихон запретил церковнослужителям сдавать государству ценности? — спросил Еремеев.
Он вбивал свои слова в глупые бабьи головы, но в разговор не вступал, чувствовал, может возникнуть перебранка, надо утомить слушателей, обезоружить, а потом оборвать речь и идти делать свое дело.
Слава слушал и завидовал, так просто разговаривать он не умел.
— А вы, батюшка, хотите что-нибудь сказать своим прихожанкам? — спросил вдруг Данилочкин, и Слава заметил, что Василий Семенович уже не называет священника «гражданином Тарховым».
— Что я могу сказать? — сказал отец Валерий. — Никому не посоветую идти против государственной власти. Золота у нас нет, да и серебра мало, однако Христос учит делится со страждущими последней рубашкой…
Тут одна из старух с лицом, сморщенным, как печеное яблоко, выскочила наперед.
— Испужался? — завизжала она. — Пес ты после этого, а не поп! Крест отдашь, а чем благословлять будешь?
Отец Валерий осенил старух крестным знамением.
— Шли бы вы лучше по домам!
Повернулся к ним спиной и решительно зашагал в церковь.
Гражданин Тархов повел комиссию в алтарь, там хранились серебряные чаши и блюда, подавал Данилочкину, Данилочкин передавал Введенскому, и тот записывал в тетрадь название переданного предмета.
— А золото? — спросил Еремеев.
— Золота нет, — отвечал Тархов. — Откуда в нашей церкви быть золоту?
Пошли вдоль иконостаса, с нескольких икон сняли серебряные ризы.
— А вы слушали, батюшка, что патриарх Тихон запретил церковнослужителям сдавать государству ценности? — спросил Еремеев.