Двадцатые годы   ::   Овалов Лев Сергеевич

Куда деваться Славе Ознобишину среди этих толп — песчинке в океане горя?

Людские потоки тянутся от Исторического музея, от Красной площади. Тысячи людей стоят в Александровском саду. Такие же медленные очереди на Тверской, на Большой Дмитровке.

Со всех концов столицы люди непрерывно идут к Дому Союзов.

Какое множество народа! Вся Москва прощается с Лениным. Заводы и фабрики Москвы. Но не только Москвы. Здесь делегации рабочих из Серпухова, из Иванова, из Нижнего. Даже из Свердловска. Даже уральцы приехали в Москву. В каждой делегации не десятки, не сотни — тысячи людей. Много крестьян. Студенты. Делегация Петроградского университета…

Совсем уже ночь. Мороз усиливается. Становится все крепче и крепче. Ветер. Сугробы у тротуаров.

Там и тут вспыхивают костры. Мороз не щадит никого. Слава жмется в своей куртке, надвигает на глаза скуфеечку. Согреться бы, да негде, холодно и снаружи и внутри, душа замерзает без Ленина.

Когда ему было так же невыносимо холодно?

Вскоре после возвращения с Третьего съезда комсомола. Когда ездил в Орел за керосином. Ленин велел им учиться, а какое же ученье без света? Вот Слава и поехал в Орел добывать керосин. Промерз он тогда на обратном пути в Успенское, шагая за телегой по гололедице. Предлагали ему тогда купить за керосин полушубок, он даже говорить об этом не стал. Закоченел совсем, а выполнил поручение Ленина.

Вот и сейчас холодно как и тогда.

Он на всю жизнь связан с НИМ, эту связь не порвать, не расторгнуть.