JК
Две зимы и три лета (Пряслины - 2) :: Абрамов Федор Александрович
Страница: 304 из 367И Лизка тоже ведет прокос - позавидуешь. Не в нее, не в мать, а в бабку Матрену, говорят, ухваткой. Но малые-то, малые! Оба с косками, оба бьют косками по траве, у обоих трава ложится под косками... Господи, да разве думала она когда-нибудь, что увидит эдакое чудо!
С самого рожденья не повезло двойнятам. С самого рожденья им пришлось все делить пополам друг с другом: и молоко материнское, и одежду, и обутку, - и в войну, казалось, им первым карачун. А они устояли. Они выжили.
Весело, со свистом летает серебряная коса у Михаила, а у Лизки, по пояс зарывшейся в густую траву, на виду другая коса - девичья, тугим льняным ручьем стекающая по запотелой, в мокрых пятнах спине, и фик-фик - синичками звенят косы двойняток.
И, видно, не одной ей, Анне, было удивительно то, что делалось в этот час на пожне под высокими березами с искрящимися на солнце макушками.
Сверху, над пожней, большими плавными кругами ходил пепельно-серый канюк и не кричал, как всегда, "питьпить", а молчал.
Молчал и смотрел.
Смотрел и дивился.
2
Лизка первая увидела мать, закричала на всю пожню:
- Мама, мама пришла!
Затем, не долго думая, бросила посреди пожни косу, подбежала к матери, помогла снять со спины котомку.
- А вон-то, вон-то! - живо зашептала она, кивая на двойнят. - Мужики-то наши. Давай дак не фасоньте! Видите ведь, кто пришел.
Петька и Гришка выдержали - ни разу не обернулись назад. Дескать, некогда глазеть по сторонам. На работе мы.
С самого рожденья не повезло двойнятам. С самого рожденья им пришлось все делить пополам друг с другом: и молоко материнское, и одежду, и обутку, - и в войну, казалось, им первым карачун. А они устояли. Они выжили.
Весело, со свистом летает серебряная коса у Михаила, а у Лизки, по пояс зарывшейся в густую траву, на виду другая коса - девичья, тугим льняным ручьем стекающая по запотелой, в мокрых пятнах спине, и фик-фик - синичками звенят косы двойняток.
И, видно, не одной ей, Анне, было удивительно то, что делалось в этот час на пожне под высокими березами с искрящимися на солнце макушками.
Сверху, над пожней, большими плавными кругами ходил пепельно-серый канюк и не кричал, как всегда, "питьпить", а молчал.
Молчал и смотрел.
Смотрел и дивился.
2
Лизка первая увидела мать, закричала на всю пожню:
- Мама, мама пришла!
Затем, не долго думая, бросила посреди пожни косу, подбежала к матери, помогла снять со спины котомку.
- А вон-то, вон-то! - живо зашептала она, кивая на двойнят. - Мужики-то наши. Давай дак не фасоньте! Видите ведь, кто пришел.
Петька и Гришка выдержали - ни разу не обернулись назад. Дескать, некогда глазеть по сторонам. На работе мы.