Две зимы и три лета (Пряслины - 2)   ::   Абрамов Федор Александрович

И только когда старшийбрат объявил перекур, только тогда дали волю своим чувствам: скоком, наперегонки кинулись к матери:

- Мама, мама, ты видела, да?

- Видела, видела.

- Как не видела, - рассмеялась Лизка. - Мы только и смотрели на вас. Ну уж, говорим, и ребята у нас. Поискать таких работников.

- А где у вас малый-то? - спросила, оглядываясь по сторона, Анна. - Почему не видно?

- Удит, - ответила Лизка и указала на дымок за мысом. - С косьбой ничего не получается. Позавчера принимался. Овод да муха, вишь, мешают. Выстал середи пожни, обмахивается веничком. Федюха, Федюха, говорю, ты ведь не в бане. На пожне-то косой от гнуса отмахиваются, а не веником...

Все - и подошедший к этому времени Михаил, и двойнята - рассмеялись: Лизка мастерица была разыгрывать домашние спектакли.

- Малой еще, - вступилась по обыкновению за Федюху Анна. - Подрастет, будет и он косить.

- Ничего не малой, - возразила Лизка. - Больно лени много у этого малого, вот.

- А нас, мама, оводы не кусают. Смотри-ко! - Петька и Гришка были без куклей - накомарников. Сняли, подражая старшему брату, - тот все лето ходил с открытой головой.

А напрасно сняли, подумала Анна. Дорого обошлась им эта лихость. До волдырей, до коросты раскусаны бледные, бескровные лица.

Отдыхать сели на выкошенный угорышек к Синельге. Прямо на солнцепек. Тут по крайней мере не донимает комар.

Туес с молоком Михаил опустил в речку под густую черемшину.