Две зимы и три лета (Пряслины - 2)   ::   Абрамов Федор Александрович

Первые же слова Егорши: "Здорово, невеста! " - выкрикнутые тем ещес машины, полымем одели ее щеки.

Но она не растерялась:

- Проваливай! Чего здесь не видал?

А Егорше это как чих. Выстал, нахалюга кожаный, да давай ее своими синими мигалками завораживать. Как змей!

- Проваливай, говорю! Нечего тебе тут делать, - еще строже сказала Лизка и, не долго думая, показала спину.

- Стой! Не шибко. С женихом или с пнем разговариваешь? - Егорша прыгнул к ней на настил и - не успела она глазом моргнуть - за косу.

Она дернулась, закричала:

- Пусти, дьявол бессовестный!

А ему забава: смеется да наматывает-наматывает косу на руку.

Намотал, притянул ее лицо к своему:

- Ну, теперь поняла, как со мной разговаривать?

- Пусти, говорю, - гневно зашептала Лизка. - Люди-то что скажут? Вот погоди, скажу Михаилу.

- А спать будем - тоже Михаила кликнешь? - прямо ей в лицо рассмеялся Егорша. И вдруг выпустил косу, сделался серьезным-серьезным. - Сядем. Нечего теперь Мишку призывать, коли надо жизнь свою решать.

Лизка посмотрела на кряжи под навесом, на которые указывал взглядом Егорша, посмотрела на него самого - что у бесстыдника на уме? - и села: бог знает, что он еще может выкинуть, ежели не уступить ему.

- Вечером со сватами приду, - объявил Егорша. - Чтобы у меня без этого... Без фортелей.

- Надо мне твои сваты! - хмыкнула Лизка, но глаза отвела в сторону: жар кинулся в лицо.

- Значит, опять сначала?

- Да мы с тобой и не гуляли, жених выискался...