И я бы мог   ::   Домбровский Юрий Осипович

Но, конечно, Пущин Рылеева назвал не зря. Ведь именно Пущин принял его в тайное общество, то есть как бы являлся его патроном. А что они говорили о Рылееве, Пущин того не скрывает: "Пушкин просил, крепко обнявши Рылеева, благодарить его за патриотические "Думы".

Но точно ли за "Думы"? Ведь Пушкину они никогда не нравились. И он вслух говорил об этом. Весть об этом дошла и до самого Рылеева. "Пушкин суд мне строгий произнес и слабый дар как тайный недруг взвесил" ("К А, А. Бестужеву"), - писал он тогда же. Так что благодарить за "Думы "Пушкин никак не мог. Это выглядело бы насмешкой. Не ошибся ли Пущин?

Нет, не ошибся. Он только сказал полуправду. И вот тут, кажется, приоткрылся крошечный краешек завесы, которую Пущин набросил на это свидание. В самом деле, как он мог забыть то, что привез письмо от Рылеева? А в нем, между прочим, были такие строки: "Я пишу к тебе: т_ы, потому что холодное в_ы не ложится под перо; надеюсь, что имею на это право и по душе и по мыслям. Пущин познакомит нас короче... ты около Пскова: там задушены последние вспышки Русской свободы..." Очень знаменательные слова. (И опять Псков!) Познакомить двух поэтом короче? Как же? Конечно, открыв Пушкину душу и мысли Рылеева! Так как же Пущин мог забыть про такое письмо? Все это очень странно. Разгадка, видимо, в том, что, если вдуматься, внешне простодушные "Записки" окажутся далеко не так просты и откровенны. Они ларчик со скрытыми пружинами. Назовем тому два примера.