Из сборника Смесь   ::   Голсуорси Джон

- А, Чак-Чак! - сказал я. - Куришь?

- Да, - ответил он, - хорошая сигара!

- Послушай, скряга, почему ты вообще не куришь каждый день? Ведь когда куришь, не так хочется есть.

Чак-Чак покачал головой.

- За табак надо платить, - сказал он, - а эта сигара мне ничего не стоит. Мне дал ее один тип... краснолицый англичанин. Говорит, что не может курить таких сигар. Идиот, он ничего не смыслит - табак отличный, это я тебе говорю.

Но ничего не смыслил в табаке сам Чак-Чак - слишком долго он был лишен возможности приобрести нужный опыт. Стоило посмотреть, с каким наслаждением он затягивался, жевал и обсасывал эту вонючую сигару...

Закончился курортный сезон, и все мы, перелетные птицы, что кормились за счет туристов, готовились к отлету. Впрочем, я все еще оттягивал свой отъезд: мне очень нравилось это место, окрашенные в веселые цвета дома и запах рыбы в порту, свежий воздух, безбрежное зеленое море, песчаные дюны. Все это близко моему сердцу, и мне всегда жалко с этим расставаться. Но раз сезон, кончился, на курорте нашему брату делать нечего, и, как говорит Чак-Чак, "клянусь всеми святыми, люди там голодают".

Однажды вечером, уже перед отъездом, когда в Остенде оставалось не более как человек двадцать туристов, я, как обычно, зашел в кафе, где, кроме общего зала, был и второй. Сюда заходили люди сомнительной репутации: сутенеры, комедианты, шансонетки, женщины легкого поведения, мнимые "турки", "итальянцы", "греки" - словом, все, кто участвует в игре "не зевай".