Юность командиров   ::   Бондарев Ю В

И тотчас же ушел к себе, слышно было - затих, а когда теперь он лежал на диване, весь день не выходя из дому, и когда говорил о доброте, тетя Глаша чувствовала, о чем думал он, и в порыве непроходящей жалости и к нему, и к Лидочке, и к неизвестному ей погибшему на фронте старшему лейтенанту спросила все-таки совсем некстати:

- Письмо тебя расстроило, Васенька?

А Валя сидела молча, усталая, вертела в пальцах рюмку, волосы упали на щеку. Возбуждение прошло, и в теплой комнате после мороза ее охватила такая сладкая истома и так горели щеки, что хотелось положить голову на стол и отдаться легкой дреме. Какая-то отдаленная музыка звучала в ушах или, может быть, это казалось ей, - веки смыкались, и все мягко плыло куда-то.

- Да у нее глаза спят! - громко сказал Василий Николаевич. - А ну-ка марш в постель!

- Нет уж! И не собираюсь! - Валя тряхнула головой, выпрямилась. Знаешь, в госпитале на дежурстве я привыкла дремать чутко, как мышь. Хочешь, я повторю твою последнюю фразу: ты говорил...

- О чем? - усмехнулся Василий Николаевич. - О танцах, по-видимому?

- Ох, совсем в голове все смешалось! - Валя встала. - Разве можно спрашивать сонного человека?

- Ты угадала, - сказал он. - Это несправедливо.

Нахмурясь, он медленным движением загасил папиросу в пепельнице, снова налил себе водки. Тетя Глаша пристально-внимательно смотрела на рюмку, а Валя спросила с настороженностью:

- Почему ты пьешь?

Он ласково взял Валю за подбородок, заглянул в глаза.

- Так, хочется. Тебе это мешает? Я пью за тех, кому не повезло.

3

Первый дивизион артиллерийского училища, в котором капитан Мельниченко командовал батареей, формировался две недели и только несколько дней назад приступил к занятиям.