JК
Юность командиров :: Бондарев Ю В
Страница: 42 из 337Дроздов сказал внушительна:
- Ты бредишь? У тебя всегда в это время?
- Ничего не получается! Ужас!.. - воскликнул Зимин, и таблицы Брадиса полетели к Карапетянцу на стол.
Тот аккуратно положил таблицы поверх сумки, осуждающе проворчал:
- Не кидай вещами.
- Ты мешаешь! Ты сам болван! - с негодованием объявил Зимин Полукарову.
Вокруг Зимина зашумели, все повернули головы - одни с улыбкой, иные с досадой, а Полукаров, как будто окончательно проснувшись, фыркнул, покрутил головой и заговорил, не обращаясь ни к кому в отдельности:
- Ну и книга, братцы мои! Погони, выстрелы, прекрасные глаза леди, шпаги... А все же увлекательно! Умел старик закручивать: пыль коромыслом, скачут, убивают, любят, как леопарды... Ерунда нахальнейшая и невероятная! И что удивительно: старик наляпал столько романов, что количество их не подсчитано! Но умер в бедности, трагически. Последние дни зарабатывал тем, что стоял манекеном в магазине. Вот вам и Дюма!
- Тише! - оборвал его Дроздов. - Решай задачи и не мешай. Попрошу, восторгайся про себя!
А в это время Гребнин и Луц сидели за последним столом, возле окна, и разговаривали вполголоса. В самом начале самоподготовки Гребнин не стал решать задачи вместе со взводом: взял свою фронтовую сумку и с презрением к тангенсам и косинусам уныло поплелся в конец класса, чтобы написать "конспект на родину", то есть письмо домой.
- Ты бредишь? У тебя всегда в это время?
- Ничего не получается! Ужас!.. - воскликнул Зимин, и таблицы Брадиса полетели к Карапетянцу на стол.
Тот аккуратно положил таблицы поверх сумки, осуждающе проворчал:
- Не кидай вещами.
- Ты мешаешь! Ты сам болван! - с негодованием объявил Зимин Полукарову.
Вокруг Зимина зашумели, все повернули головы - одни с улыбкой, иные с досадой, а Полукаров, как будто окончательно проснувшись, фыркнул, покрутил головой и заговорил, не обращаясь ни к кому в отдельности:
- Ну и книга, братцы мои! Погони, выстрелы, прекрасные глаза леди, шпаги... А все же увлекательно! Умел старик закручивать: пыль коромыслом, скачут, убивают, любят, как леопарды... Ерунда нахальнейшая и невероятная! И что удивительно: старик наляпал столько романов, что количество их не подсчитано! Но умер в бедности, трагически. Последние дни зарабатывал тем, что стоял манекеном в магазине. Вот вам и Дюма!
- Тише! - оборвал его Дроздов. - Решай задачи и не мешай. Попрошу, восторгайся про себя!
А в это время Гребнин и Луц сидели за последним столом, возле окна, и разговаривали вполголоса. В самом начале самоподготовки Гребнин не стал решать задачи вместе со взводом: взял свою фронтовую сумку и с презрением к тангенсам и косинусам уныло поплелся в конец класса, чтобы написать "конспект на родину", то есть письмо домой.