JК
Киммерийское лето :: Слепухин Юрий Григорьевич
Страница: 444 из 530Наверное, все-таки полагается спросить?
— Разумеется, но я просто считал, что это само собой понятно! — Он подсел ближе и взял ее за руки. — Никион, ты согласна стать моей женой?
Она встретилась с его глазами, подняв наконец свои, цепенея от непонятного страха и чувствуя, как с каждым ударом сильнее и тревожнее начинает колотиться сердце.
— Да, — шепнула она. — Да, да, я согласна!
— Когда?
Нике стало еще страшнее. Что она должна была сказать? В каком-нибудь романе героиня на ее месте, вероятно, ответила бы «сейчас, сию минуту»; но она вовсе не была героиней, ей было очень страшно — страшно самой ступить за какую-то запретную черту и еще страшнее сделать или сказать что-то не так. Что она должна была сказать?
— Когда ты захочешь, — прошептала она наконец еще тише, уже на грани обморока.
— Давай, знаешь… — Игнатьев набрался храбрости: — Через год!
Ника помолчала, подумала и ничего не поняла.
— Но почему через год? — спросила она удивленно и немного обиженно.
— Я все-таки хотел бы, чтобы ты поступила в университет в этом году.
— Прекрасно, я тоже. Но при чем тут…
— Помешает, — лаконично сказал он.
— Ты думаешь?
— Безусловно.
— Ну… может быть. Но я ведь могу и не поступить?
— Тогда мы поженимся раньше, — сказал Игнатьев и пояснил: — Как только провалишься, понимаешь?
Ника подумала, что уж что-что, а это устроить будет совсем не трудно.
— Хорошо, — согласилась она и добавила мечтательно: — Если провалюсь, пойду в дворничихи.
— Разумеется, но я просто считал, что это само собой понятно! — Он подсел ближе и взял ее за руки. — Никион, ты согласна стать моей женой?
Она встретилась с его глазами, подняв наконец свои, цепенея от непонятного страха и чувствуя, как с каждым ударом сильнее и тревожнее начинает колотиться сердце.
— Да, — шепнула она. — Да, да, я согласна!
— Когда?
Нике стало еще страшнее. Что она должна была сказать? В каком-нибудь романе героиня на ее месте, вероятно, ответила бы «сейчас, сию минуту»; но она вовсе не была героиней, ей было очень страшно — страшно самой ступить за какую-то запретную черту и еще страшнее сделать или сказать что-то не так. Что она должна была сказать?
— Когда ты захочешь, — прошептала она наконец еще тише, уже на грани обморока.
— Давай, знаешь… — Игнатьев набрался храбрости: — Через год!
Ника помолчала, подумала и ничего не поняла.
— Но почему через год? — спросила она удивленно и немного обиженно.
— Я все-таки хотел бы, чтобы ты поступила в университет в этом году.
— Прекрасно, я тоже. Но при чем тут…
— Помешает, — лаконично сказал он.
— Ты думаешь?
— Безусловно.
— Ну… может быть. Но я ведь могу и не поступить?
— Тогда мы поженимся раньше, — сказал Игнатьев и пояснил: — Как только провалишься, понимаешь?
Ника подумала, что уж что-что, а это устроить будет совсем не трудно.
— Хорошо, — согласилась она и добавила мечтательно: — Если провалюсь, пойду в дворничихи.