Кровавая шутка   ::   Алейхем Шолом

- Ловко, не правда ли? И? - спросил он Рабиновича, но не получил ответа, таккак тот не расслышал ни одного слова из всей этой тирады. Его внимание было отвлечено Тумаркиным, стоявшим в другой группе и делавшим Рабиновичу знаки глазами.

Рабинович извинился перед Лапидусом и подошел к Тумаркину.

- Вот вам еще одна жертва! - сказал Тумаркин. - Тоже медалист! Прошу любить и жаловать! Горячий еврей, хоть и не понимающий ни одного слова по-еврейски, несмотря на свою фамилию - Рабинович!

- Феномен! - отозвался один из компании, юноша из Пинска, с умным, энергичным и угреватым лицом, в белом летнем костюме, который не подходил ни к лицу, ни к сезону. - Еврея по фамилии Рабинович, не знающего языка, можно, по-моему, показывать за деньги! Ибо где же вы видали среди ста тридцати миллионов русских хотя бы одного по фамилии, скажем, Попов, который не понимал бы по-русски? Разве глухонемого от рождения!..

Его остроумие, однако, было впустую, так как публике было не до шуток; мысли были заняты университетом.

Только один слушатель заметил шутку пинского парня. То был Рабинович. С чего это парню вздумалось приводить в пример именно фамилию Попова, а не Иванова или Сидорова?..

Однако долго раздумывать Рабиновичу не дали. Тумаркин предлагал устроить складчину, чтобы немедленно послать телеграмму министру народного просвещения.

- Сколько нас тут евреев? - спросил Тумаркин и стал считать: - Один, два, три, четыре... тринадцать! Тринадцать медалистов!

- Тринадцать! - подхватил пинский парень.