Люди сороковых годов   ::   Писемский Алексей

- Где, судырь, вам сидеть со мной; я ведь тоже полезу на лабаз, на дерево, - утешал его Сафоныч.

- А я разве не умею взлезть на дерево? - возразил ему Павел.

- Ну, а как он вас стрясет с дерева-то?

- А отчего ж тебя он не стрясывает?

- Да я потяжельше вас.

- И меня, брат, не стрясет, как я схвачусь, сделай милость! - сказал хвастливо Павел.

- Ну, об этом разговор уже кончен: довольно! - перебил его, с совершенно вспыхнувшим лицом, полковник.

Павел отвернулся от него.

Сафоныч, затем, получив рюмку водки, отправился садиться на лабаз. Все дворовые, мужчины и женщины, вышли на усадебную околицу и как бы замерли в ожидании чего-то. Точно как будто бы где-то невдалеке происходило сражение, и они еще не знали, кто победит: наши или неприятель. Между всеми ими рисовалась стоящая в какой-то трагической позе скотница. Она по-прежнему была в оборванном сарафанишке и с босыми расцарапанными ногами и по-прежнему хотела, кажется, по преимуществу поразить полковника. Павел беспрестанно подбегал к ней и спрашивал: "Что? Не слыхать? Не слыхать еще, чтобы выстрелил?"

- Нету, батюшка, нету, - отвечала она монотонно-плачевным голосом.

Наконец, вдруг раздался крик: "Выстрелил!.." Павел сейчас же бросился со всех ног в ту сторону, откуда раздался выстрел.

- Куда это он? - спросил полковник, не сообразив еще хорошенько в первую минуту; потом сейчас же торопливо прибавил: - Кирьян, лови его! Останови!

Кирьян тоже сначала не понял.

- Лови его, каналью этакую! - заревел полковник.