Мамониха   ::   Абрамов Федор Александрович

Да по силе ему из молодняка и равных в Мамопихе не было. Как только встал на ноги, так и начал гвоздить сверстников направо и налево: неси пирога, неси яиц, ежели жить хочешь. А с годами он и вовсе обнаглел-даже со старух подать взыскивал. Закатится это середь бела дня в избу, сядет к столу: "Екимовна, у тебя морковка ничего растет?" - "Ничего чур быть". - "Ну дак нынешней ночью ребята вытопчут". - "Да пошто вытопчут-то? Што я им худого исделала?" - "А уж не знаю чего. Только разговор такой был. А ежели не хочешь, чтобы вытоптали, неси крынку молока. Я покараулю".

И Екимовна-что делать-несла.

Хозяин выскочил из дома, когда Клавдий Иванович еще н близко к дому не подошел: пес залаял. Выскочил, крикпул черно-белому, чуть ли не с теленка кобелю: брысь, сатана! - и пошел навстречу, широко, на целую сажень раскинув руки.

- Клавдюха, да неужто ты? А я гляжу из своего овииа, - вялый, с напускной пренебрежительностью кивок на дом, - кто бы это, думаю? Идет и во все глаза глядит на мой сарай. А потом: да ведь это же из Мамонихи, нашенский - вишь, ухи красные, и оба с дыркой.

Тут Геха хохотнул-целая пасть желтых, прокуренных зубов, один крепче другого, взыграла на солнце:

- Ну, ну, здорово! Поминала тут как-то Грунька: гостей жду...

На мгновение у Клавдия Ивановича перехватило духпо-медвежьн, обеими руками, облапил, приподнял над землей.

- Так, так, приехал, значит? Это ж сколько же лет ты не заглядывал в родные края? Ну и сердце у тебя...