Страница:
245 из 465
И – рот суров; и, как рожки, морщинки; на лбу яркий блеск волосят пырснул бурей: —
– как лебеди, переливаясь в темноты, алмазно взвились из темнот завывающих: точно несется навстречу до ужаса узнанный; и —
– решено, суждено!
– Что?
Представилось: дома письмо Николаши – из Торчина, с фронта; она разрывает его; он ей пишет, что он возвращается; и предлагает ей —
– руку и сердце?
– А!
____________________
Жизнь будет трудная; жить с мужиками седыми, – втроем; без мамуси она не жила; не сумеет она!… —
– Вытаращивая свое черное око, прошел черноусый в шинели, при шпаге; и – дама; – белеет боа, как змеей; веет белыми перьями…
– Нет!
С Леонорою трудности – будут: она – человек раздражительный; то, что сказал на ушко Никанор, ей ломает ось жизни; трагедия – будет.
За сердце схватилась.
И – беглые взгляды; и – руки; она походила на отрока быстрого, когда бежком побежала в танцующий блеск и хрустела серебряным бархатцем; —
– фрр! —
– в кружевные винты ей блиставшие в непереносное счастье и – в космосы света, —
– подняв свою муфту, как щит на руке, защищался им от предчувствия.
Свертом, направо: к мамусе!
Серебряная Домна Львовна
Быстрехонько, не раздеваясь, в шубчонке, в шляпенке, – под цветик, под скворушку, – в пестрый диванчик: головкой.
– Мамуся!
– Что, ласанька?
И небольшого росточку серебряная Домна Львовна зашлепала к ней.
– Нет, мамуся, – скажите: как быть?
Села, ручки зажав меж коленок, дыханье тая и прислушиваясь, как старушка, молчала дыханьем: подтянутым ртом и очками.
|< Пред. 243 244 245 246 247 След. >|