JК
Маски :: Белый Андрей
Страница: 270 из 465И кто-то орал из-за снега:
– Дома, братец, – в слом: до костей; с кости мясо-то слаще: режь, ешь!
____________________
Сослепецкий, шинель распахнувши, по воздуху лайковым, белым своим кулаком саданул:
– Миллион чертей в рожу!
Взмахнув рукавами, крылами, мехами, шинель подскочила с плечей, как медведь, собиравшийся лапить; и рухнула в снег:
– Истребить!
Пшевжепанский набросил шинель, как ротонду на дамские плечи:
– Тсс!
Бросились.
– Стой, миляк, – стой, – проститутка за нами малиновоперая.
Нет – никого!
____________________
– Они метят в Цецерку-Пукиерку: этот – фанатик, – с идеями… Нет, – я из принципа действовать буду, скрывая его псевдоним.
– Но не стоит Цецерку ловить.
– Хуже: метят в профессора!
– А Домардэна, по-моему, просто отправить!
– Позвольте, – два лаковых пальца снега рубанули, – в Мельбурн Домардэн не поедет: мы в Ставку притащим его, – в запакованном ящике: да-с!
Сослепецкий неистовствовал.
– Вы хотите дичину напырить на вертел? Не стоит… А знаете что? Ровоам Абрагам – здесь, в Москве, в таком именно смысле хлопочет: но только: – он – за Домардэна; он хочет напырить на вертел профессора вместе с Цецер-кой-Пукиеркой.
– Гадины!
И Сослепецкий взлетел кулакми в метель из шинели распахнутой.
Место, где шли они, – стало: танцующий снег: вон-вон – синие линии —
– вьются и крутятся!
Точно из пара молочного
Каменным шлемом является белая статуя; дикая дева, над башенным выступом в небе.
Сиреневый колер сквозит; и сиреневый выступ балкона, подпертый колонной, как вздох, вылетает из роя снежинок —
– и —
– столбик снежинок над фризом винтит.
– Дома, братец, – в слом: до костей; с кости мясо-то слаще: режь, ешь!
____________________
Сослепецкий, шинель распахнувши, по воздуху лайковым, белым своим кулаком саданул:
– Миллион чертей в рожу!
Взмахнув рукавами, крылами, мехами, шинель подскочила с плечей, как медведь, собиравшийся лапить; и рухнула в снег:
– Истребить!
Пшевжепанский набросил шинель, как ротонду на дамские плечи:
– Тсс!
Бросились.
– Стой, миляк, – стой, – проститутка за нами малиновоперая.
Нет – никого!
____________________
– Они метят в Цецерку-Пукиерку: этот – фанатик, – с идеями… Нет, – я из принципа действовать буду, скрывая его псевдоним.
– Но не стоит Цецерку ловить.
– Хуже: метят в профессора!
– А Домардэна, по-моему, просто отправить!
– Позвольте, – два лаковых пальца снега рубанули, – в Мельбурн Домардэн не поедет: мы в Ставку притащим его, – в запакованном ящике: да-с!
Сослепецкий неистовствовал.
– Вы хотите дичину напырить на вертел? Не стоит… А знаете что? Ровоам Абрагам – здесь, в Москве, в таком именно смысле хлопочет: но только: – он – за Домардэна; он хочет напырить на вертел профессора вместе с Цецер-кой-Пукиеркой.
– Гадины!
И Сослепецкий взлетел кулакми в метель из шинели распахнутой.
Место, где шли они, – стало: танцующий снег: вон-вон – синие линии —
– вьются и крутятся!
Точно из пара молочного
Каменным шлемом является белая статуя; дикая дева, над башенным выступом в небе.
Сиреневый колер сквозит; и сиреневый выступ балкона, подпертый колонной, как вздох, вылетает из роя снежинок —
– и —
– столбик снежинок над фризом винтит.