Третейский судья   ::   Лаврова Ольга

Коваль пробует отмолчаться, но не выдерживает давления паузы и спрашивает не вполне удачно:

– Думаете,это тот Коваль, которого я видел в Авс­трии?

– Когда смотрелись в зеркало, – уточняет Томин.

Коваль делает вид, что ему неловко от глупой шутки Томина. Какой упорный мужик. Сильный. Гибкий. Даже приятно – есть с кем потягаться.

Снова телефонный звонок.

Знаменский косится, но трубку не берет. Говорит Томину:

– Саша, нам бы промочить горло.

Томин достает из холодильника две бутылки пива, стаканы. Наливает. Ковалю разрядка нужна особенно, он не протестует. Томин подсаживается поближе к Пал Палычу, все трое оказываются как бы в кружке, и тон разговора на некоторое время становится благодушнее.

– Пивом австрийского подданного, конечно, не уди­вишь, – говорит Томин.

– Нет, неплохое пиво, – отзывается Коваль.

– Главное, кстати… – подытоживает Знаменский об­мен мнениями и закладывает новый вираж в допросе: – Мы заметили, уж извините, что вас привлекает еще одно место: дом, к которому вы проходите по набережной Яузы. И потом долго перед ним стоите.

– Тоже просьба австрийского знакомого? – подсмеи­вается Томин.

– Всегда любил гулять по набережной.

– А дом, дом?

– Можете не верить, но Ковалю было интересно, сохранился ли он… не знаю почему.

– Я вам объясню, – говорит Знаменский все еще тоном «разговора за пивом». – Там жила Вероника. Де­вушка, которую он любил. И там же она была убита.

Точное попадание.