На ножах   ::   Лесков Николай Семенович

И ты там у нее бываешь на хуторе?

- И я, и тетушка, и дядя, и отец Евангел, и Подозеров: все мы бываем.

- Что ж, хорошо там у нее?

- Н... н... ничего особенного: садик, прудок, мельница, осиновый лесок, ореховый кустарник, много скота, да небольшое поле островком, вот и все.

- Как же это поле "островком" ты сказала?

- То есть вокруг, в одной меже, это здесь называют "островком".

- Да-да; а я думал, что это в самом деле какой-нибудь остров Калипсо.

- Мы все шутя называем этот хутор "островом".

- Любви?

- Нет: "забвения".

- Кто ж это дал ему такую романическую кличку? Конечно, Александра Ивановна, которая нуждается в забвении?

- Нет, - отвечала, поморщась, Лара, - это название дано Верой.

- Глухонемой?

- Да.

- Как же она это сказала?

- Она написала.

- А-а! Кто же это здесь ее научил писатьг

- Alexandrine и отец Евангел.

- Что это за отец Евангел? Я уже не раз про него слышу.

- Это их приходский священник, хуторной, прекрасный человек; он Сашин и дядин друг.

- Он почему же умеет учить глухонемых?

- Он все на свете понемножку умеет, и Веру выучил читать и писать по собственной методе.

- Какое это ужасное несчастие ничего не слыхать и не иметь возможности ничего выговорить!

- Да; но ничего не видать это еще хуже. Маленькая Вера сравнивает себя со слепыми и находит, что она счастлива.

- Правда, правда, слепота гораздо хуже.

- А дядя Форов находит, что боль в боку и удушье еще хуже.