Три трупа и фиолетовый кот, или роскошный денек   ::   Качановский Алоиз

С ней-то вы, надеюсь, не обручались? — спрашивает Пумс.

— Нет. Ну а чем это поможет?

— Кельнерша признает, что черная вышла из бара только после девяти, а вы в это время были уже у господина Шмидта.

— Кельнерша не сможет точно назвать время. Черная звонила около половины девятого, это мы знаем. Потом она ела что-то в баре, но недоела, а поднялась наверх. Все вместе — от разговора по телефону до того момента, когда она покинула бар, — могло длиться не больше пятнадцати минут. Возможно, черная уже была в канцелярии, когда я выходил из дома. Это мало правдоподобно, но все-таки возможно.

— А, все равно! Самое главное, что это не вы ее убили. Готова дать голову на отсечение, — говорит Пумс.

— Но это не будет доказательством, — говорю я. — И все же я благодарен тебе за хорошее отношение. Ты славная девчонка, и я прощаю тебе то, что ты грохнула шедевр Торвальдсена, — говорю я, указывая на опустевшую этажерку.

— Кановы, — поправляет Ванда, — меня смущает одна вещь: если черная ожидала тебя в канцелярии и в течение какого-то времени была здесь одна, каким образом она не заметила рукопись на этом кресле и не забрала ее, ведь она бы ее легко узнала.

— Да она просто не обратила внимания, — говорю я. — Она смотрела на рукопись, не замечая ее, как все мы не замечали несколько лет. Она была уверена, что рукопись находится в сейфе, и черной даже в голову не приходило высматривать ее где-то здесь, на кресле.