Обойденные   ::   Лесков Николай Семенович

Ужасно!

- Вы это так говорите, как будто бы вы сами не пошли бы ни за что?

- Ах, нет; боже меня сохрани! Не дай бог такого несчастья; но, разумеется, пошла бы.

- Ну, так что же вы так восхваляете княжну Агриппину Лукинишну! Конечно, все-таки и она была не бишка какая-нибудь, а все-таки женщина; но ведь, повторяю, если такие ничтожные вещи ставить женщине в особую заслугу, так, я думаю, очень много найдется имеющих совершенно такие же права на дань точно такого же изумления.

- Ах, боже мой! Представьте, я ведь совершенно забыла, что ведь и вы тоже...

- Да я что там была - без году неделю... а, впрочем, да: белье мужу тоже стирала и даже после мужниной смерти пироги нашим арестантам верст за семь в лотке носила.

- По снегу!

- Какой наивный вопрос, ma chere Серафима Григорьевна! - Княгиня весело засмеялась.- Вы, пожалуйста, не сердитесь, что я смеюсь: я вспомнила, как вы боитесь снегу.

- Ах, ужас! Зима это... это... оцепенение; это... я просто не знаю, что это такое.

Стугина смотрела в открытую дверь и вспомнила что-то особенно для нее милое и почтенное.

- Нет, вот,- сказала она вздохнув,- вот графиню Нину, да ее гувернантку... Как она называлась: Eugenie или Eudoxie, этих женщин стоит вспомнить и перед именами их поклониться.

В комнате наступила минута безмолвной тишины, как бы в память этих двух женщин, перед одними именами которых хотела поклониться непреклонная, седая голова Стугиной.

- В этот раз, когда вы были в России, вы не видали графини Нины? спросила она после паузы Онучину.

- Нет, не удалось мне побывать за Москвою.