Страница:
457 из 486
Федор Лихачев с двумя высокими дьяками и с двумя рындами метнулись в соседнюю палату и принесли оттуда большую серебряную чашу со свежей водой. Принесли и малую золотую чашу с церковным вином. Стали кропить царя водой, поить вином. А бояре тем временем уже с любопытством кружили возле таинственной бумаги, лежавшей на полу. Никто не решался поднять ее, только глядели, затаив дыхание, словно на горящий фитиль перед бочкой с порохом.
Царь медленно открыл мутные глаза, с трудом выпрямился, положил вялые, непослушные руки на подлокотники. Большим шелковым платком, который он сам достал из кармана, вытер мокрое лицо и лоб. Силы медленно приходили к нему.
– Не угодно ли царю нашему батюшке пойти в опочивальню? – виновато сказал Лихачев.
– Не угодно! – раздраженно сказал царь. – В такое время на Москве почивают только бездельники. Поди-ка сам в опочивальню. Доопочивались! А все из-за кого? – передохнув, продолжал царь. – Из-за тебя. Ты все почиваешь в своих хоромах, квас не в меру пьешь, а дел государевых мало справляешь и мало знаешь.
– Царь-государь…
– Молчи, душа черствая! Знаю наперед, что скажешь. Молчи… Из-за твоего упрямства и лентяйства опостылел ты мне. Из-за твоего опохмеленья квасом да твоего неумеренного опочивания затянулось дело с Азовом. Думный дьяк, печатник!
Царь покачал головой.
|< Пред. 455 456 457 458 459 След. >|