Особняк   ::   Фолкнер Уильям

Так что, может, это самый лучший признак: Флем не беспокоится. Как вы полагаете, сказал он Линде или нет?

– Нет, – сказал Стивенс.

– Почем вы знаете?

– Он мне говорил.

– Флем говорил? Прямо так, сам, или вы у него спросили?

– Спросил, – сказал Стивенс. – Я спросил: «А вы Линде расскажете?»

– И что же он ответил?

– Сказал: «Зачем?»

– А-а, – сказал Рэтлиф.

Пробило двенадцать. У Рэтлифа в аккуратном пакетике оказался такой же аккуратный сандвич.

– Вы ступайте домой обедать, – сказал он, – а я тут посижу, послушаю телефон.

– Да вы же сами только что сказали, что раз Флем не беспокоится, так какого черта нам волноваться?

– А я волноваться и не буду, – сказал Рэтлиф. – Просто посижу, послушаю.

Но Стивенс уже успел вернуться в свой кабинет к концу дня, когда раздался телефонный звонок.

– Пока ничего, – сказал голос его товарища по университету. – Он не был ни в одной из ссудных лавок, нигде, куда можно зайти купить револьвер, особенно за десять долларов. Может быть, он еще и не доехал до Мемфиса, хотя прошло уже больше суток.

– Тоже возможно, – сказал Стивенс.

– А может, он и не собирался ехать в Мемфис.

– Ничего не поделаешь, – сказал Стивенс. – Надо будет написать комиссару полиции благодарственное письмо или…

– Непременно. Только пусть он сначала его заработает. Он согласился, что совсем не трудно и даже полезно каждое утро в течение двух-трех ближайших дней на всякий случай проверять все лавки по списку.