Памяти Кампанеллы   ::   Пьецух Вячеслав

Оставив позади ферму, я какое-то время двигался убитой тропинкой, вьющейся перелеском, а затем посреди поля, где стелились едва прикрытые снегом озимые зеленя, после обогнул пруд, местами позатянувшийся тонким льдом, после тропинка ввела меня в дремучий еловый лес. Неприютным мне показался лес о ноябрьскую пору года: гигантские ели стоят и точно думают, под ногами похрустывает трава, перемешанная со льдом, режет глаз ядреного защитного цвета мох, изредка попадаются мухоморы, высохшие от мороза, и господствует абсолютная, какая-то нездоровая тишина. Час иду таким порядком, два иду, уже и третий час на исходе, а долгожданной панорамы города Мордасова нет как нет. Между тем воздух стал мало-помалу меркнуть, и меня всего передернуло при мысли, что, может быть, мне предстоит ночевать в лесу. Но, слава богу, вскоре я увидел просвет сквозь ветки подлеска и примерно через четверть часа, кажется, вышел на верный путь. Гляжу: поскотина, бревенчатый коровник, компания молодых бычков и голубой трактор стоит с прицепом, навевая все тот же дурной вопрос: отчего это на Руси так любят голубой цвет... цвет ожидания и мечты?

Тракторист, увидя меня, сказал:

- Во, блин, городские! Самостоятельно ни ногой!

Я напыжился, но смолчал.

- Ладно, сейчас довезу тебя до места, только окончательно разгружусь.

С этими словами тракторист подхватил вилами брикет сена, но поскользнулся и рухнул в грязь. Я про себя отметил: давеча он был еще не пьян, а вот сейчас, хотя он и членораздельно объясняется, - точно пьян.

Как бы там ни было, через самое короткое время мы уже ехали в Мордасов, держа направление на восток.