Первые радости   ::   Федин Константин Александрович

Это Лиза Мешкова. Вас я не называю, потому что вы всем известны.

— Мешкова? Дочь того Мешкова? Меркурия Авдеевича? — спросил Цветухин.

— Да, — чуть слышно выдохнула Лиза.

— Александр, дочь того Мешкова, — сказал Цветухин.

Пастухов, подавая руку, продолжал отряхиваться и оглядывать свой костюм. Он обратился ко всем сразу, как к давнишним приятелям, на которых можно и не обращать внимания, разговаривая:

— Ходил смотреть эшафот. Чудовищная машина, скажу вам. Черт знает что! Перемазались в клюкве, живого места не осталось. Ужас что такое!

— Слышишь, Аночка? Я говорил, никакой крови нет, а есть клюква, — сказал Кирилл.

Аночка косилась на Пастухова почти враждебно. Он помигал на неё, перевёл глаза на Кирилла, проговорил с поучением:

— Никакой клюквы, молодой человек, да будет вам известно. Самая настоящая пиратская кровь, пролитая настоящим палачом его величества. Ты права, девочка. Это только называют клюквой кровь, чтобы не было чересчур страшно.

Он взял Аночку за подбородок.

— Смотри, Егор, лицо. Сирена. Женщина-рыба, ха!

— Мы видели женщину-рыбу, — с выражением превосходства похвалилась Аночка, уверенная, что над ней никому не удастся подшутить.

— Ну, хочешь сделаться рыбой? — спросил Пастухов.

— Вы противоречите себе, — произнёс Кирилл суховато. — Если кровь настоящая, то и сирена настоящая.