Пир   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Кроме четы Саблиных, отца Андрея и Льва Ильича, за красиво убранным столом сидели супруги Румянцевы и Димитрий Андреевич Мамут с дочерью Ариной — подругой Насти. Повар Савелий в белом халате и колпаке стоял наготове с широким ножом и двузубой вилкой.

— Excellent! — Румянцева жадно разглядывала жаркое в короткий лорнет. — Как она чудно была сложена! Даже эта двусмысленная поза не портит Настеньку.

— Нет, не могу привыкнуть. — Саблина прижала ладони к своим вискам, закрыла глаза. — Это выше моих сил.

— Сашенька, дорогая, не разрушай нашего праздника. — Саблин сделал знак Павлушке, тот засуетился с бутылками. — Мы не каждый день едим своих дочерей, следовательно, нам всем трудно сегодня. Но и радостно. Так что давайте радоваться!

— Давайте! — подхватила Румянцева. — Я семь часов тряслась в вагоне не для того, чтобы грустить!

— Александра Владимировна просто устала, — потушил сигару отец Андрей.

— Я прекрасно понимаю материнское чувство, — заворочался толстый, лысый, похожий на майского жука Мамут.

— Голубушка, Александра Владимировна, не думайте о плохом, умоляю вас! — прижал руки к груди пучеглазый крупнолицый Румянцев. — В такой день грешно печалиться!

— Сашенька, думайте о хорошем! — улыбнулась Румянцева.

— Мы все вас умоляем! — подмигнул Лев Ильич.

— Мы все вам приказываем! — проговорила огненноволосая, усыпанная веснушками Ариша.

Все засмеялись. Павлушка с понурым, опухшим от слез лицом наполнял бокалы.

Саблина облегченно засмеялась, вздохнула, качнула головой.

— Je ne sais ce qui me prit…

— Это пройдет, радость моя.