Пир   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

— Не стоит так откровенноне любить нас, Александра Владимировна, — тяжело проговорил Мамут.

— Хотя бы учитесь скрывать свою ненависть, Сашенька, — нервно усмехнулась Румянцева.

— Поздновато, — глядела исподлобья Арина. — В сорок-то лет.

— Ненависть разрушительна для души, — хрустнул пальцами отец Андрей. — Ненавидящий страдает сильнее ненавидимых.

— Как это все глупо… — грустно покачал головой Румянцев.

— Зло не глупо. Зло — пошло, — вздохнул Лев Ильич.

Саблина вздрогнула:

— Да нет… господа… я не…

— Что — нет? — сурово смотрел Саблин.

— Я…

— Савелий! Отдай ей нож и двузубец!

Повар осторожно приблизился к Саблиной, протянул приборы ручками вперед.

— Пожалуйте.

Саблина взяла и посмотрела на них, словно видела впервые.

— Ты будешь обслуживать нас, — опустился на свое место Саблин. — Будешь вырезать куски на заказ. Ступай, Савелий.

Повар вышел.

— Давайте есть, господа, пока Настя не остыла! — Саблин заложил себе угол салфетки за ворот. — На правах отца новоиспеченной я заказываю первый кусок: левую грудь! Павлушка! Неси бордо!

Саблина встала, подошла к блюду, воткнула вилку в левую грудь Насти и стала отрезать. Все прислушались. Под коричневой хрустящей корочкой сверкнуло серовато-белое мясо с желтоватой полоской жира, потек сок. Саблина положила грудь на тарелку, подала мужу.

— Прошу, господа! Не теряйте времени!

Первой опомнилась Румянцева.