Пир   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

В тот светлый миг одной улыбкой смела

Надежду поселить в твоей груди…

Какую власть я над тобой имела!

Я помню все… Но ты, — ты помнишь ли?



Ты помнишь ли минуты ликованья,

Когда для нас так быстро дни неслись?

Когда ты ждал в любви моей признанья

И верным быть уста твои клялись?



Ты мне внимал, довольный, восхищенный,

В очах твоих горел огонь любви.

Каких мне жертв не нес ты, упоенный?

Я помню все… Но ты, — ты помнишь ли?



Ты помнишь ли, когда в уединенье

Я столько раз с заботою немой

Тебя ждала, завидя в отдаленье;

Как билась грудь от радости живой?



Ты помнишь ли, как в робости невольной

Тебе кольцо я отдала с руки?

Как счастьем я твоим была довольна?

Я помню все… Но ты, — ты помнишь ли?



Ты помнишь ли, вечерними часами

Как в песнях мне страсть выразить умел?

Ты помнишь ли ночь, яркую звездами?

Ты помнишь ли, как ты в восторге млел?



Я слезы лью, о прошлом грудь тоскует,

Но хладен ты и сердцем уж вдали!

Тебя тех дней блаженство не чарует,

Я помню все… Но ты, — ты помнишь ли?

— Браво! — вскрикнул Румянцев, и все зааплодировали.

— Одна радость у меня, один свет невечерний… — Саблин поцеловал жене руку.

— Господа, давайте же выпьем за здоровье Александры Владимировны! — встал Румянцев.

— Непременно! — заворочался, вставая, Мамут.

— За вас, дорогая Сашенька! — вытянула руку с бокалом Румянцева.