Помилование   ::   Карим Мустай

Сколько раз она ступала на этот камень, но Зуха при этом не вспоминала камень был сам по себе, Зух сам по себе. А теперь они - человек и камень слились вместе, и она, не в силах переступить, так и села на крыльцо.

- Уважим обычай, посидим на дорожку, - сказала старушка и приткнулась неподалеку. Долго сидели. Оказывается, у этого обычая есть свой смысл. Клубок нервов, который выкатился было из рук, Мария Тереза за это время смотала заново и зажала в горсти. Не чувствуя клади за плечами, она стремительно встала и твердыми шагами пошла со двора. Щеколду на воротах Федора накинула сама. Что ни говори, теперь за дом она в ответе.

Мария Тереза хотела было обнять старушку, но та остановила ее.

- Не здесь, за околицей попрощаемся. Если не провожу, душа будет не на месте.

Нужно сказать, Мария Тереза с односельчанами не ссорилась, жила в ладу, со всеми была приветлива, однако близко, чтобы хлебом-солью делиться, ни с кем не соседилась. Да и те бойкую, безоглядную, острую на язык, вольную испанку в свои до конца так и не приняли, то настороженно, то удивленно следили за нею со стороны. Вот почему с остальными она прощаться не стала.

Они прошли пыльным проулком, ведущим на большак. Никто навстречу не попался, только кое-где из-за плетня или от ворот посмотрели им вслед. Но никто не удивился. Решили, видно, мало ли что этим двум чудаковатым, на особинку, женщинам взбредет на ум. А взбрело на ум - ноги покой теряют, подошвы жгутся. Так думали соседи, которые сами все делали с толком, по разумению.