Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

По существу, под суд надо отдавать, а она, только начал он их пушить, тут как тут со своей заступой: "Давай дак, председатель, зерно не солома. Большую ли ему щель надо, чтобы закатиться". В общем, подсказала бабам, как вывернуться, а его самого просто в дураках оставила.

То же самое в этом году. Пустяк, конечно, - рукавица семян, которую Клавдия Лобанова отсыпала на поле во время сева. Но ведь не прижать как следует Клавдию - весь колхоз растащат! Не дала. Запричитала насчет голодных ребятишек - вой кругом поднялся. "Да пойми ты раз навсегда, - втолковывал он ей дома, - в какое ты меня положение ставишь! Ведь я в глазах колхозников зверем выгляжу - этого тебе надо?" - "Что ты, что ты, Иван! Да я ни в жисть больше ничего не скажу".

И вот пожалуйста - явилась. С приветливой улыбочкой - никаких свар там, где я, - а чтобы он не мог придраться к ней, на руке короб с бельем. Полоскать иду.

И именно эта-то неуклюжая хитрость - нитками же белыми шита! - больше всего и взбесила его сейчас. Так взбесила, что в кармане ватника карандаш попался - в куски изломал. Ну а для житовской шараги ее приход - праздник. Все вскочили разом на ноги, заорали:

- Анфиса, Анфиса Петровна!.. - Как будто для них и человека дороже ее на всем свете нету.

Петр Житов - тот еще артист! - широким, просто-таки княжеским жестом указал на ящики справа от себя: любой выбирай. Так-то мы почитаем тебя!

- Нет, нет, Петя, не буду. Какое мне сидение - полоскать иду.