Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

Первым стахановцем стал - во как! Правда, - сказал Чугаретти, подумав,- народишко в Шайволе не как у всех протчих. Дружный. Горой друг за друга. И вообще у Худякова такой порядочек: что народ решит, так тому и быть. Про Манечку-то небось слыхали? Ну, как он с дочерью родной разговаривал... Нет? Да это ж у нас ребенка малого спроси - знает!

Чугаретти опять начал горячиться. Это не по нему - рассказывать вполголоса. Он уж так: ежели возносить человека, то возносить до небес.

- Ну и ну! - воскликнул Чугаретти и помотал головой. - Да вы, я вижу, про Худякова ни бум-бум. Ну а насчет того, как в город веники возил продавать... Чтобы пятаками разжиться?

У Лукашина вдруг что-то вроде ревнивой зависти шевельнулось в груди, и он сказал:

- Ты давай сперва про эту самую... Манечку...

- А-а, это насчет дочери-то. Ну, так, значит, было. Приходит Манечка, младшая дочь, к отцу: "Папа, дай справку. Я учиться поеду". - "А ты разве не знаешь, дочи, какой у нас порядок?" Это отец, Худяков, значит, спрашивает. А порядок у них такой: никого из колхозу. До семилетки учись, не препятствуем, а дальше - стоп. Работай. Вот такой порядочек. Сам Худяков завел. Ну а девка у Худякова отличница круглая да и не робкого, видать, десятка - заявление. Прямо на общее собрание адресовалась: так и так, хочу учиться. Отпустите.

Тут Чугаретти сделал небольшую передышку - специально, конечно, для того, чтобы дать Лукашину все как следует прочувствовать.

- Ладно. Собралось в назначенный час собранье. Вопросы: итоги на посевной, а также протчее в разном. Ладно.