Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

Дал Худяков картину по первому вопросу, все как полагается. "А сейчас, говорит, дело такое, что мне, говорит, лучше в сторону. Одним словом, семейный вопрос, передаю собранье своему заместителю". Ну, выслушали заявление. Сколько-то, может, помялись, потужились, а решенье вынесли единогласно: разрешить ученье Марии Аверьяновне Худяковой, как отлично окончила школу. Первое, конечно, то, что дочь председателя надо же уважить человека, раз столько для колхоза сделал, а второе - пятерки Манечкины. Кому охота талант живьем зарывать. Не звери же - люди сидят... И вот тут-то в это самое время поднимается Худяков. - Чугаретти аж всхлипнул - до того расчувствовался. - "Никакой учебы для Худяковой. Как отец - за, а как председатель - нет". То есть вето. Как в Объединенной Нации. Однем словом, запрягайся, Манечка, в колхозные сани. Все у нас одинаковы...

За открытым окном кабины косматился иссиня-зеленый рослый ельник, белые березки вспыхивали на солнце. Потом Лукашин увидел ягодниц - двух беленьких девчушек с берестяными коробками - и сразу понял, что они подъезжают к Шайволе.

- Ну и чем кончилась эта история? - Так и не отпустил Худяков дочку?

Чугаретти удивленно вытаращил глаза: какое, мол, это имеет значение?

Лукашин не настаивал.