Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

Помнишь, Новожилов помер и тебя первым назначили? Ну-ко, вспомни, что ты тогда нам говорил?

- Есть предложение выпить, сказал, чеканя каждую букву, Иван. Специально для нее, чтобы одумалась.

- Нет, обожди, - сказал Подрезов. - Пускай уж до конца говорит.

- А чего говорить-то? - Анфиса тоже начинала горячиться: муж рот затыкает, словно она невесть что мелет, гость набычился - вот-вот рявкнет. - Разве сам-то не помнишь? "Бабы, потерпите! Бабы, после войны будем досыта исть..." Говорил? А сколько годов после войны-то прошло? Шесть! А бабы все еще терпят, бабы все досыта куска не видели...

Анфиса, покамест говорила, нарочно не глядела в сторону мужа, чтобы все высказать, что на сердце накипело, зато когда отбарабанила - озноб пошел по спине. Нехорошо, ох, нехорошо получилось. Подрезов у них гость, и разве такими речами гостя угощают? А насчет мяса так она и вообще зря разговор завела. Кто поймет ее как надо?

Подрезов не ел, муж не ел - она не глазами, ушами видела это. И она кусала-кусала свои губы, ширкала-ширкала носом, как простуженная, и - только этого и недоставало - вдруг расплакалась.

- Ты уж не сердись на меня, Евдоким Поликарпович. Сама не знаю, как все сказала. Может, оттого, что я ведь тоже не со стороны на все это глядела... Я ведь тоже бабам так говорила...

- Но здесь не бабы! - отрезал Иван.

Она хотела встать - чего давиться слезами за столом, - но рука Подрезова властно удержала ее.

- Анфиса, мы с тобой когда-нибудь пили?

- Вино?

- Да.