Разгон   ::   Загребельный Павел

- У меня все прекрасно! Такая легкость в теле, ты даже не поверишь.

Карналь взял дочку под руку, повел через шоссе к набережной.

- Давай немного походим у воды. В доме еще надоест.

- Я хотела бы тебя покормить ужином.

- Не хочу есть. Два дня был в лесу, питался суворовским рагу, наелся на целых две недели.

- Ты? В лесу? Что за суворовское рагу? Что это значит, папа?

Карналь не отпускал ее локтя, молча смотрел на воду. Собирался с мыслями или с отвагой?

- Знаешь, доченька... - И снова замолк, потому что действительно не знал, надо ли говорить то, в чем и сам еще не был уверен до конца. - У нас с тобой никогда не было тайн друг от друга.

- Тайн? Ну, какие же между нами тайны? Разве не ты приучал меня?

- Но вот вообрази себе... Нет, я не о том... Может, ничего и не будет, но...

Людмила встревоженно глянула отцу в лицо, но не спросила ни о чем.

- Может, походим все-таки?

- Ну, ты говорил ведь уже, что походим, а потом остановился.

- Хотел тебя спросить, доченька... Видишь ли... У меня, вернее, у нас с тобой был тяжелый год. Мы не говорили об этом, да и не следует. Человек должен пережить свое один, без свидетелей и помощи со стороны... Память от боли, наверное, не освобождается никогда, но... Жить нужно дальше, и жить производительно... Неудачное слово. Так же неудачно, как выдуманная кем-то истина о том, что страдания очищают душу.